Чем больше в украинском обществе будут говорить о Голодоморе, а меньше о так называемой Великой Отечественной войне, тем лучше. Будем надеяться, что сегодняшняя российско-украинская война еще больше усилит процесс формирования антисоветской (и определенно антироссийской) политической ориентации украинского народа – пишет проф. Марек КОРНАТ.
Голод сопровождает историю человечества, но человек не является его виновником. Конечно, голод возникал из-за осложнений, вызванных войной. Был результатом неурожаев или продолжительной засухи. В коммунистическом государстве голод являлся средством ведения государственной политики – преступной политики. Коммунистическая система в Советском Союзе была полностью установлена только путем массовой и принудительной коллективизации. Она вызвала голод во многих регионах страны. Примечательно, что возник он главным образом на тех территориях, где была плодородная земля и которые были зернохранилищем предреволюционной России. В случае голода на Украине (1932–1933 гг.), мы видим показательный пример применения методов советского тоталитаризма. Приказ безжалостной эксплуатации сельского хозяйства, которое было основой для сталинской политики индустриализации, несомненно сопровождался желанием истребить украинский народ, чтобы его стремление к государственной независимости прекратилось раз и навсегда. Нечеловеческие советские законы периода коллективизации символизирует постановление «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной собственности» от 7 августа 1932 г., в силу которого за сование пяти колосьев на полях колхозов грозил приговор к смерти или к десяти годам лагеря (что также было смертным наказанием, просто отложенным во времени). Те, кто издал такой закон, не могли не знать последствий, которые он за собой потянет, и ни один историк не должен думать, что было иначе. Зерно, конечно же, конфисковали. Войска НКВД искали спрятанное зерно. В большом масштабе наказывали смертной казнью и депортацией в лагеря.
В тридцатые годы ХХ века Советский Союз стал, как заметил Норман Дейвис, – «гигантской лабораторией социальной инженерии и человеческого бедствия». Принято считать, что только на Украине человеческие потери составили не менее 3,3 миллиона человек. Даже если масштабы жертв не были больше, то имеем здесь очень высокую цену, заплаченную самым большим (после россиян) народом, порабощённым советским государством. Существенные, впрочем, значительные разницы в подсчетах жертв, проведенные уважаемыми историками. Американский историк Роберт Конквест писал в своих пионерских научных работах о пяти миллионах заморённых голодом украинцев. К этому он добавлял 1 млн жертв народов с Кавказа. И еще один миллион, по его мнению, припадал на остальные части Советского Союза.
Британско-австралийский историк Стивен Уиткрофт, который занимался не темой Голодомора, но процессом коллективизации, посчитал, что украинский народ понес человеческие потери от 3 до 3,5 млн. А в целом Советском Союзе погибло 6–7 миллионов человек, пострадавших от введения системы колхозов.
Однако стоит отметить, что управляющий СССР преступник Иосиф Сталин, сам признался в разговоре с премьер-министром Черчиллем во время Второй мировой войны, что человеческий ущерб коллективизации унес 10 миллионов жизней. Что касается Украины, то нужно подчеркнуть, что не следует преуменьшать числа жертв меньше, чем три миллиона, что подтверждали данные из советской переписи населения, проведенной в 1937 году, которая продемонстрировала такой убыток населения по другим причинам (голод и недоедание). Конечно, результаты переписи были обняты государственной тайной, а статистики были репрессированы.
В историографии уже рассматривалась вероятная концепция польской «гуманитарной помощи» на Советской Украине, о чем написал в книге Зарисовки из тайной войны: миссия польского художника по освобождению Советской Украины американский историк Тимоти Снайдер. Но это предположение не имеет достаточных оснований в источниках. Советскому государству невозможно было противодействовать иначе, чем военным путем, а маршал Пилсудский выразительно отказался от идеи возобновления борьбы за форму Восточной Европы согласной с польской мыслью, когда решился заключить с Советским Союзом пакт о ненападении 25 июля 1932 года. Очень печальным наблюдением остается констатация, что во время повышения Советского Союза до уровня первостепенной державы в международной политике под конец тридцатых годов – в стране, проводились массовые убийства, Голодомор, проводились большие «чистки» в партии, администрации и армии. Польша никак не могла помочь голодающим. Отказ от политики равновесия и вмешательство вооружённых сил на Советской Украине было бы самоубийством, о чем, как историк дипломатии я должен напомнить. Самое интересное, что советское государство не проломилось под тяжестью безжалостных преступлений и лунной экономики, а также потери элит. Глубоко верные слова польского министра иностранных дел Юзефа Бека, адресованные к послу в Лондоне Эдварду Рачинскому в конце ноября 1938 года: «Советское государство вступило в период, который для западного государства означал опасное состояние», но Россия – это другие реалии и другие социальные механизмы. В сознании польского общества почти не присутствует убеждение, что Голодомор произвел огромное впечатление на украинском населении в Польше и принес некую коррективу польской политики по отношению к этому меньшинству, результатом которой было польско-украинское сближение с 1935 года. Хотя украинцы в Польше считали себя обществом второй категории, то осознавали, что в отличии от Советского Союза, в Польше им не угрожает геноцид.
В 1933 году во время ужасного голода в Советской Украине депутат Васыль Мудрый был председателем Украинского комитета по оказанию помощи голодающим в Украине, а затем стал вице-маршалом Сейма и 2 сентября 1939 года (перед немецким нападением на Польшу) он публично присягнул на верность польскому государству. Четыре года ранее был заключен политической договор между Украинским национально-демократическим объединением (УНДО) и правительством РП, при создании которого переговоры вел Мариан Зындрам-Косцялковский – министр внутренних дел. Этого договора было недостаточно, был он временным распоряжением, но поляки пошли на некоторые уступки – в области украинского образования, кооператива и культурных организаций. Точно не было бы хорошо, если бы мы, говоря о Голодоморе 1932–1933 годов и украинском народе как его жертве, потеряли с виду более широкую проблему. Сама политика принудительного коллективизма – насильственная и приказанная государством – несет знамя продуманного действия, которое, несомненно, соответствует требованиям Лемковской теории геноцида. Необходимо постоянно возвращаться к понятию геноцид (genocide), которое придумал польский юрист Рафал Лемкин в 1944 году. Однако перед тем, как он ввел в оборот этот термин, был автором статьи по-французски на международной конференции адвокатов в Мадриде в 1933 году. Тогда он указал на пять видов преступлений «нового типа», преступлений, которые нацелены во все человечество, преступления перед лицом законов народов: (а) международный терроризм; (б) преследование расовых, религиозных и социальных групп за их индивидуальность; (в) намеренное уничтожение произведений искусства и культуры, чтобы уничтожить идентичность данной общественности; (г) намеренное «причинение катастроф или намеренное оборваннее международной связи». Голодомор вполне соответствует критериям, предусмотренным в «преследованиях расовых, религиозных и социальных групп за их индивидуальность». Добавим еще рассуждение о том, как очень актуально звучат предложения Лемкина сегодня.
Французский журналист родом из Румынии Мирон Долот, автор написанной в 1985 году книги о Голодоморе, назвал ее: Голодающий. Замаскированный холокост. Украина 1929–1933 годов. Существенным было то, что «замаскированный холокост», предшествовал истребление европейских евреев. Советские власти проиграли борьбу за память об этом страшном бедствии, которое они принесли на порабощенные народы империи – особенно на украинский. Сегодня Голодомор, конечно же, является частью памяти, которая объединяет украинский народ. Знания об этом испытании становятся все более популярными в украинском обществе и, несомненно, объединяют их вокруг страны, исходя из того, чему учит история. Я думаю, чем больше в украинском обществе будут говорить о Голодоморе, а меньше о так называемой Великой Отечественной войне, тем лучше. Будем надеяться, что сегодняшняя российско-украинская война еще больше усилит процесс формирования антисоветской (и определенно антироссийской) политической ориентации украинского народа.